д. лоуренс, но не тот самый

тут встал вопрос об уходе от категории "нравится/не нравится". надо все систематизировать
все рассказы так или иначе не содержат ложных сюжетных перипетий. они дают информацию о периоде жизни героев, чувства слоями накладываются по ходу жизни, вокруг этих переживаний и выстраивается линия. так или иначе, темы всегда слишком личные. до бесконечного личные
как мы это определяем?
есть четыре группы переживаемых нами душевных ощущений:
1) внешние - те, которые мы хотим показать окружающим, те, которые от нас ожидаются
2) внутренние разрешенные - те, которые мы осознанно чувствуем и понимаем, что это разрешено морально-этическими рамками, за это не стыдно, понятно, какие предпосылки и причины у этих чувств
3) внутренние табуированные - мы осознаем, что чувствуем, но не понимаем, почему; нам за них стыдно, мы подавляем их, такие ощущение как будто находятся за стеклянной стеной от второй категории; а если мы чего-то не понимаем, то, как правило, стараемся забыть и не обращать внимания.
4) рефлексивные - основанные на безусловной нервной деятельности, процесс ощущения идет неосознанно

так вот, чем мне импонирует лоуренс: он заходит за стеклянную стену и рассказывает об этих табуированных чувствах - дикая животная ненависть, всепоглощающая страсть против целомудренной любви, неосознанная и удушающая отчужденность супругов. рассказывает, вплетая детали окружающей обстановки. мне кажется, даже время дня не случайно. герои утопают в своих состояниях, они и смотрятся однородными, но на самом деле состоят из нескольких смешанных эмоций (в "прусском офицере" и "запахе хризантем" это поглядывается особенно). самое главное - героев всегда накрывает осознание действительного существования, они упиваются и буквально утопают в своей способности чувствовать.

---

то был скучный язык римлян

степень скуки на латыни зашкаливала, что на меня снизошло подобие подобия одухотворения

про скуку

глагольность сном мне голову склоняет
веспасиан все о деньгах без запаха вещает
только снедает сердце тоска по химическим связям
застрелись, нет интереса к прошлого преданиям

* * *

о бренности

шелуха и корка слой за слоем
погребают наши мозг и кости
трупные мухи с торжественным воем
на дух смердящий слетятся без ловкости

---

gute Nacht, камрады. это мой первый фанфик за три года, если не считать того парижского наброска по приддоньяку. вдохновение и настрой у меня сущности сложные и непостоянные, но я твердо решила их приручить написанием различных опусов, эссе и пидорских текстов. матчасть здесь вероятно страдает и постельная сцена не прописана так, как мне хотелось бы ее видеть. но я не оставляю надежды ее закончить, как подберутся нужные слова для описаний такой вот мудреной суровой нежности и заботы. я сделяль

никаких сожалений

Палящий знойный Лиссабон с омерзительно оранжевыми крышами, которые медленно проносились в полуденном мареве по мере приближения «Аталанты» по Тахо к порту. Бедная, но по своему счастливая страна. Зачем ей стремиться к северным угрюмым гигантам экономики? По сути, все это житейские мелочи, когда дело касается выхода в воду, настолько ярко-бирюзовую, что этот цвет врезается во сны. А тем более экономики и политики выглядят ничтожными на корабле, по возрасту превосходящим все европейские организации вместе взятые.
Ни на что непохожий солоновато-горький запах древесины, масло для снастей, симфония бриза в марселях, стройное шуршание такелажа, правильная работа организма-корабля, который, тем не менее, требует реконструкции, своеобразного лечения, и она, к особому сожалению капитана Кальдмеера, может быть осуществлена в пыльной португальской столице.
Поначалу дело о реконструкции представляется бесконечным бумажным болотом, но исторические фонды и просто люди, видимо, родившиеся не в том веке и потому отдавшие свои сердца навеки парусным устаревшим судам, достаточно спонсируют: в Э Лотасе находятся не только вездесущие бюрократы, но понимающие южане.
В конце концов, позаботившись о корабле, можно позволить найти пристанище и себе, достаточно приемлемое, чтобы спустя несколько месяцев оно не осточертело и не хотелось холодить старые кости на побережье в ожидании отплытия.
Олаф переписывается формально со всей командой реконструкторов, ненавязчиво осведомляется о жилье с англоговорящим владельцем (о других идеальных вариантах мечтать не приходится). Не менее вежливо Салина рассказывает о своем друге, который тоже участвует в восстановлении корабля, но он еще не вернулся из Испании. Он-де разузнает, не захочет ли означенная персона, «застрявшая у назойливых испанских родственников» (в силу менталитета португальцы позволяют себе такие высказывания) с интересным сочетанием имени из юга и севера приютить у себя капитана. Олаф сразу отметает этот вариант, не любит он посредников. Хотя во время плавания иногда пытался себе вообразить человека с именем «Ротгер Вальдес»; с возрастом немецкий капитан был склонен к внутренним философским размышлениям.
Перед самым отплытием приходит, точнее, врывается письмо, так бесцеремонно, что путает все намерения Кальдмеера по поводу поселения в Португалии. Оно содержит в себе сотую долю извинений за несколько сорванные планы, а остальное – судовые пометки и замечания, а еще в конец закралось предложение, которое не хочется отвергать, иначе нарвешься на пыл адресанта, так подсказывает внутренне чутье немца. "Что ж, пусть идет как идет" – удобная мысль так и пристроилась рядом с непонятным чувством.
За 17 дней путешествия по Атлантике вполне можно выучить основы португальского, а по прибытии все равно ничего не понять, объясняться на английском, мысленно сдержанно ругаться в адрес жары на немецком.
Смуглые и не очень люди, где-то мелькают оливковые скулы, черноволосы, все как один, женщины не обладают внутренней утонченностью, она свойственна больше мужчинам.
Теплая встреча ожидает Кальдмеера на берегу. Команда весьма разномастная, но все горят в предвкушении встречи с «Аталантой». Тяжело двигаясь в узком проеме порта, он вплывает в отсек и теперь почти на полгода перешла из власти воды во власть умелых крепких рук моряков и острых глаз специалистов.
А вот и пылкий Ротгер Вальдес. Кто-то на ходу доверительно сообщает прозвище "Бешеный". Капитан относится к этому с чистым скептицизмом. Однако, в частичной правдивости приходится убедиться, когда взгляды пересекаются при приветствии: формальное против теплого и уважительного, но в темных как южная ночь глазах мелькает секундная усмешка и отголосок дикого огня. Сплошные шалости на дне. Сильное рукопожатие, мозолистые широкие ладони, которые характерны для бывалого моряка, с внутренним удовлетворением подмечает Олаф. Так или иначе, рано или поздно внутренний айсберг наконец позволяет себе таять, хотя и медленно, ледяная капля за другой.
В третий совместный вечер понимаешь, что человек напротив точно будет больше чем врагом/другом/und und und. А может и с самой первой встречи (или письма).
- Вам когда-нибудь говорили, что вас необходимо разморозить? Не дело остужать город своим темпераментом, капитан.
Тень улыбки на лице Олафа: « И вы полагаете, что вам одному под силу справиться с полувековой глыбой?»
И он получает настолько серьезный ответ, что впору принять его за шутливое обещание – Не сомневайтесь во мне. Под пытливым глубоким взглядом становится немного неуютно, словно огонь подошел слишком близко к внутреннему Коциту, где находится похороненный дьявол Кальдмеера.
Аккуратный винный водопад падает в бокал при тусклом свете лампы. Огни города тоже тускнеют рядом с пламенем внезапного невысказанного прямо обещания.
Утро, день и до краснеющих лучей – изнурительное кренгование. Потом днище, нижние палубы, такелаж бегущий и стоячий, четыре стремящиеся ввысь мачты, особенные проблемы возникают с бизанью. Процесс растягивается на неопределенный срок или обычно контролирующий все Олаф теряет счет дням? Но с каждой вечерней беседой Кальдмееру сложившиеся обстоятельства представляются все в менее мрачных тонах.
Один раз удалось даже выбраться в океан, спасибо полукровке со странным именем. Какое все-таки странное и бешеное создание (удивительно меткое прозвище, но не в прямом смысле его нужно понимать).
Север, юг, гибкость большой кошки - в Вальдесе вообще много животной прекрасной природы, которая не очень тщательно запрятана. По крайней мере, Олаф недоумевает, почему ему так легко с ней управляться и не нужно ее угнетать. И почему-то немец твердо уверен, что она, та самая дикая природа, распоясалась бы на войне.
Ночные кастаньеты и гитары почти перестали раздражать, их переливчатые резкие звуки тонут в оглушительной тишине после особенно живого разговора. Привычка к жесткой самодисциплине дает сбой, но Кальдмеер все равно опомнится, ну и что, что через два месяца? Вечерняя традиция «поговорить-помолчать» плавно перерастает в «немного посмотреть на собеседника» (нельзя отрицать, что он красив), «немного полюбоваться и изучать», «пристально следить за движениями» и «внутренне одергивать себя».
И с легким сердцем (которое однако борется с паразитами тревоги и самоосуждения) забыться еще на две недели. Чайкой пронеслась мысль, что осталось недолго и можно попробовать потерпеть. Не успела мысль и закончится, как Олаф был за нее оригинально наказан целомудренным прикосновением обветренных губ в уголок губ.
Седой капитан ошарашен и не успевает опомниться, как снова атакован в самую сердцевину ледяной глыбы: «Зачем вы так пристально смотрите? Здесь, в Португалии это призыв к активным действиям, между прочим, » - Ротгер смеется и уходит к себе.
Однажды Олаф увидит, как Вальдес танцует с одной из хорошеньких местных. Он будет за спинами толпы смотреть до самого конца и незаметно (как ему самому кажется) скроется в одном из обходных путей до дома, который успел выучить за время пребывания. Он вспоминает, зачем нарастил ледяной панцирь, а потом понимает, что от него мало что осталось, и гневный дьявольский порыв стремится наружу. Импульс, который не хочется называть никак (курсивом), ведет Олафа кругами. Ночной прохладный воздух вроде как выветривает этот совершенно неуместный гнев похороненного демона. Вдруг Олаф слышит окрик сверху и от него чуть вздрагивает.
- Заплутали, капитан?
Дорожка пошла неровно и бесконтрольно, когда Кальдмеер получил приглашение пожить в холостяцкую квартиру близ порта. На счастье, этим утром ждала тяжелая работа с настройкой парусов, и мысли не допускали вольностей. Близящийся вечер они не обкладывали бессмысленными надеждами и намеками. Самообладание восстановлено на удивление быстро, внутри вновь нарастают ледяные пещеры, но уголок губ иногда горит.
- Сдается мне, что у вас айсберг трескается – Вальдес склоняется к нему через столик в доверительном жесте
- Не вижу причин для этого, – Олаф пожимает плечами, при этом не сокращая дистанцию.
- Внутренне чутье подсказывает, что вы чего-то ждете, – внутри все уже давно замерзло.
- Вероятно, отплытия. Но мне интересно выслушать ваши предположения.
Старые истины о защите и нападении сегодня оказываются истолкованы совершенно превратно. Ладонь почувствовала в кои-то веки не сушь дерева, а человеческое тепло.
В этом соленом красном городе все насыщенно и густо: вино, речь, воды Тахо, привязанности.
И как никогда время - оно течет вязкой смолой в горячности второго поцелуя и переплетенных пальцев. Наполовину не осознавая реальность, Кальдмеер дает вовлечь себя в медленный поток португальской ночи. Они встают почти одновременно, недолго смотрят нечитаемыми взглядами, но точка невозврата была еще до того пристального взгляда. Ладонь почти что деликатно лежит на чужом затылке и несильно давит, притягивая ближе. Олафу необычно чувствовать жар чужой крови в чувственном тесном объятии. Ночь до боли нежна как ласка жесткой руки. Она оглаживает напряженные плечи, скользит к лопаткам. Задохнуться от настойчивых чужих губ - хорошая причина умереть, но не тогда, когда падаешь на чужую постель, придавленный телом любовника.

---

пластилиновый дождь

ну что ж, конец лета настал неожиданно, а последние три года традиция складывается хорошо: приезжает фестиваль уличных искусств. я готова приходить на него и еще десять раз. очнуться и все пробудить все глубоко сидящие эмоции и чувства. какой-то детский восторг, когда хочется иметь глаза на всем теле и, не пропуская ни единого момент, смотреть смотреть с м о т р е т ь. а еще до боли хлопать в благодарность и быть готовым шагать туда в ураган и дождь.
в этом году меня преследует сладковатый цветочный аромат. думаю, так пахнет флер моей влюбленности в происходящее, потому что на каждом фестивале я выбираю себе жертву, направляю на нее поток своего обожания и любви (а она об этом и не подозревает). это такая своеобразная форма рефлексии
я не представляю, как можно было заснуть ночью после огненного шоу

---

сказать, что я не пишу вообще, означало бы безбожно соврать. но вдохновение и настрой - такие непостоянные сволочи

скромный приддоньяк в париже

шумы вечного праздника слышны словно через вату. о свете никто не позаботился, огни города прекрасно справляются. бутылка bordeaux тем временем выкатилась на открытый балкон. как-то сама собой пьянка случилась на полу. светская беседа медленно теряет свое очарование, чаще звучат личные и в чем-то интимные реплики.
- а давайте на брудершафт. откровенно говоря, лень выговаривать "vous" каждый раз.
- ничего против не имею .

узел рук завязывается, каждый не сводит с другого взгляд. один из них капля за каплей теряет осмысленность происходящего.
все вокруг расслабляет и даже взаимное молчание. извечно напряженное тело познает усталость. Арно упускает момент и завороженно наблюдает раскрепощение. сначала странно - каким может быть Валентин. нет, он убеждался в немецкой человеческой природе, но сейчас удостоверился абсолютно. а потом случайно уловил томный взгляд из-за кромки бокала. а вино иногда обжигает горло.

- ..твои цветы на рубашке рябят слишком сильно.
- я могу снять ее
- не могу молча смотреть на это безобразие

в углу цветастый ворох.
- Валентин... - тут Арно поднимает шалый пьяный взгляд - а что... я один раздет? - тянется к пуговицам на строгой рубашке, на удивление быстро расстегивает, словно форсирует реку (откуда это сравнение?). рубашка исчезает с бледного тела уже без его участия.

сознание не пытается отрезвить Арно, иначе кто знает, как бы все повернулось? он неловко ведет кончиками пальцев по обнаженному плечу (назвать его мраморным - слишком пошло, ведь оно живое, и рука чувствует вены, а в ней живая кровь). алкоголь лишь приоткрывает завесу неузнаваемых желаний, выпускает их наружу. Савиньяк-мл. пьянеет быстро, еще быстрее от чужой винной горечи на губах. он теряется, ощущение пространства решило взять отгул на эту ночь.
глаза Валентина совсем близко, расширившиеся зрачки оставляют тонкую полоску радужки. проще подчиниться, чем сопротивляться происходящему бесконечными вопросами "когда?", "как?" и "почему?". поцелуй долгий на одну половину из вина, на другую из "надо было это сделать раньше". руки смыкаются вокруг поясницы кольцом

---

"так жимолость душистая ствол дуба
любовно обвивает, пальцы вяза
корявые плющ женственный сжимает
как я люблю тебя, как обожаю"

У. Шекспир "Сон в летнюю ночь"

---

записки чувствительного ублюдка

я знаю, что завтра за сопли будет крайне стыдно, но чувства откладывать нельзя - можно только здесь и сейчас проплакаться, утереть нос и разодрать глубокую ранку почти шестилетней давности. больше веселит, что такие чувства на сериалы с живыми людьми напрочь отсутствуют, вернее выражаются не столь эмоционально. за что мне всякие пергидрольные пидоры в красных стильных плащах, презирающие все законы физики и потому эстетичные???
нельзя просто так взять и вкрашнуться в кого-нибудь нормального?

если в фильме/сериале/онеме есть молчаливый спокойный персонаж, скрывающий бешеного яростного убийцу в себе (можно даже нестандартную внешность), со своим внутренним кодексом - считаете, я насажен на тупой крючок с ядом. такие дела

грустно это все, товарищи. а зная себя, возможно сейчас пойду и пересмотрю злополучную 25 серию. и моменты в 26, когда в кадр попадают скрещенные катаны. именно они вызывают особо бурный поток из глаз. выхода нет до завтрашнего утра, придется составлять очень очень мрачный плейлист
в седьмом классе я уже сидел за это, между прочим

---

жзл вашингтона. комментарии, эмоции, вставки

"Сероглазый, атлетически сложенный гигант, рассудительно и медленно говоривший, отпугивал беззаботных вирджинок, над которыми он возвышался по крайней мере на полторы головы." - закинковано. на таких моментах и появляется желание увидеть вживую исторических деятелей

мальчик прекрати

«таких больших рук я не видел больше ни у кого», — вспоминал Лафайет.

не могу копировать все мерзенькие субъективные вставки яковлева. если их убрать, то от книги останется половина

нет, все харе. я прекращаю это насилие
время англязычной википедии

---

ахтунг нытье по поводу будущего

ноющая аналитика

может я созрею для качественного поста с нытьем по поводу образования за бугром, но сейчас кратко
- есть возможность, покрывающая многие расходы, но мне она не нравится.
- я старалась найти ее хорошей, но не смогла
- мне страшно, что это перемены настроения и я не смогу быть объективной во всем
- не могу полностью не брать в расчет собственные внутренние ощущения
- бесит, что у тех. кому не надо, есть деньги на забугорное образования, а у нашей семьи нет. я не хочу, чтобы моя семья чем-то жертвовала. я буду чувствовать себя должной кому-то. и мне будут в случае неудачи тыкать этим.
- у меня есть мечта: сделать прорыв в науке. возможно какие-то миротворческие и философские лекции. хочу зарабатывать много денег, чтобы инвестировать их. хочу сделать мир чуточку добрее и справедливее. в россии. когда вещать можешь анонимно в инетике - это просто бесполезно
- мне нравится атмосфера франции. я буду прилагать усилия, чтобы в принципе стать человеком мира. но жить хотелось бы там.
- германия мне нравится в плане учебы. сильные хим. факи

значит, после приезда потолковать с димычем и посмотреть универы двух стран. зря языки что-ль дрочу третий год подряд?

---

whiplash

сижу я, переслушиваю саундтрек к вышеобозначенному фильму восхищаюсь наслаждаюсь подумываю написать свой отзыв.

собсна рецензия

однозначно все 13/10. эндрю - буквально май спирит энимал. что нас не убивает, то делает нас сильнее! черт, да я волновался за него. хотя и флетчера тоже понимаю - какой бы талант ни был, без труда БЕЗ НЕВЪЕБИЧЕСКИ УПОРНОГО ТРУДА ты не сделаешь ничего!

"самое опасное слово нашего времени - молодец " (с) (в оригинале good job)

за музыку выхожу замуж и переезжаю в нью-йорк. у меня, конечно, нет музыкального образования, но проигранные композиции очень сложные как в восприятии, так и в исполнении. а тут можно плавно переключиться на операторскую работу. люблю наблюдать за стилистикой фильма, и тут пробило на обилие желтого цвета - кабинет для занятий, многочисленные сцены. ну это так, allgemeine. очень понравился процесс наблюдения за игрой оркестра - буквально как под микроскопом. продаюсь за окровавленные барабаны.

меня торкнули весьма эмоциональные сцены! сжимал кулаки и трепетал от восторга. чувствовал все эмоции эндрю каждой клеточкой тела.
не разочарован и в концовке! хоть и открытая, но достаточно однозначная для гг.

фильм одним словом

а я

---

загорелся я идеей раскурить с лойсо модерн!ау по отблескам. как оно повелось, разбросали персонажей по странам. как же я без своего любимого платонического
вальдмеера. научился клеить и рад. чес слово, как ребенок в песочнице.

а еще французская любовь приддоньяк. знаете, выставки в центре помпиду, артхаусы на первом этаже, липовый цвет в комнате, пьянки с засыпанием на плече...

аестетик раз. вальдмеер

аестетик два. вальдмеер

esthétique un

esthétique deux

@темы: вальдмеер, отблески этерны, приддоньяк, кружок "сделай сам"

---

пронзительная лафайет/вашингтон композиция

N'oubliez pas

Il ne me reste que des larmes
Ces quelques notes venues d’autrefois
Et le chant de nos prières, nos cœurs qui espèrent
Et le vide sous mes pas
Il ne me reste que les cendres
De mon village plongé dans le silence
Je ne suis qu’une blessure, un cœur sans armure
Comment survivre après ça?

Mais je suis là, je n’oublie pas
Dans mon village balayé par l’histoire
Et je vis là, n’oubliez pas
Effacée des cartes et des mémoires

Je me souviens du rire des enfants
La voix des hommes quand ils partaient aux champs
Les fêtes des moissons, l’odeur dans les maisons
Les éclats d’amour et de joie

Mais je suis là, n’oubliez pas
Effacée des cartes et des mémoires

Quand ils sont arrivés, cachés derrière leurs armes
Ils étaient des milliers, ils riaient de nos larmes
Ils ont voulu détruire mes croyances sous leurs armes
Avec des mots de haine que l’on connaissait pas

Je suis ici ce soir au milieu de ces ruines
Pour vous parler d’espoir et vous chanter la vie
Et je fais le serment quand séchera le sang
De reconstruire ma ville bien plus belle qu’avant
Mais n’oubliez pas

в два часа ночи не мудрено расчувствоваться. днем позволительно поорать слегка с бранью на все, вызывающее глубокие эмоции, а ночью просто рефлексируешь молча. сейчас я чувствую что-то наподобие свободы, когда появилось место, куда выливать личные переживания.

@темы: история, джордж вашингтон, маркиз де лафайет, рубрика "самокопание"

---

The History Boys

“The best moments in reading are when you come across something – a thought, a feeling, a way of looking at things – that you’d thought special, particular to you. And here it is, set down by someone else, a person you’ve never met, maybe even someone long dead. And it’s as if a hand has come out, and taken yours.”
― Alan Bennett, The History Boys

посмотрел этот фильм по веянию твитторского чата. и остался более чем доволен не зря уделенным временем. отнюдь не каждый фильм удостаивается мысли "надо будет как-нибудь пересмотреть". на самом деле, смотрится очень легко. также легко вписывается поток нескончаемо цитируемой неизвестной мне англоязычной поэзии. и пара композиторских имен помимо поэтических уже обозначена в пометках.

“The transmission of knowledge is in itself an erotic act.”
― Alan Bennett, The History Boys

больше цитат богу цитат. а что еще делать, если они перекликаются с моими внутренними ощущениями? ненавязчивый, построенный на намеках (не все мне из них понятны, к сожалению) фильм с хорошей актерской игрой (последнее время обнаружил любовь к британской актерской школе).

“I don't always understand poetry!'

'You don't always understand it? Timms, I never understand it. But learn it now, know it now and you will understand it...whenever.”
― Alan Bennett, The History Boys

а все затевалось из-за джейми паркера. харизматичный парень

@темы: фильмы, учусь в рефлексию

---

оно ушло и не вернется

собственно, пост о прошедшей школе (куда я впрочем подаю документы в качестве абитуриента) и выпускном.
на самом деле, я рада, что пошла на выпускной и перестала бичиться по поводу его ненужности в моей жизни. смотришь на не совсем взрослых подростков и понимаешь, что видишь их вероятно в последний раз. и среди них есть замечательные люди. и очень славно, что некоторые считают тебя таким же клевеньким.

ну кто бы мог подумать, что я умею танцевать под всякую поеботу, которую буду периодически переслушивать? запрокинув голову, в самом центра толпы, вместе с учителями (Ирбулат Джуламанович - вы бог танцпола)

более того, нам повезло с ведущим, который такой же смешной наркомашка, как и мы, так что все были на одной волне.

повеселило перечисление "регалий" при вторичном вручении медалей теперь уже самой Наяновой. не ну блин даже гуманитарные победы вспомнили.

за веселостью и "пошли танцевать, Виталин" скрывается некая червоточинка грусти и упущенных возможностей. чувства на один вечер, обзовем это так. выйдя на улицу, где в общем-то нет людей, тихонько вздыхаешь и перезваниваешь папе, в шутку ругаешь, что не пришел

кое-что, конечно, соответствовало моим ожиданиям (плохое, разумеется). но общая картина весьма замечательна.

вся ночь стоила ночной прогулки до набережной. горланили громко песни и о боже да как я это люблю, если не одна

кстати, быть президентом ассоциации женщин, свободных от работы - это честь

не хватит слов, чтобы описать блуждание по холодному песку в ожидании рассвета, беспокойство родителей, поддержку Виталины, молнии с другого конца неба. ну боже ж ты мой

а потом стремительное возвращение домой с тонной фотографий утреннего молчаливого города и созданный в порыве инст.

а где еще хранить фотки (и выслеживать ватерлоо 2015) , если не там. ведь оно уже было и вернется лишь в воспоминаниях.

---

29.03.2014 в 00:14

Пишет  генварь:

господи обожаю герцена
люблю, когда герцен кого-нибудь описывает, прекрасно у него это получается. но когда очередь доходит до николая - аж со страниц яд ненависти капает

Есть что-то таинственное, роковое в судьбе полнейшего представителя поколения, о котором я говорю, — в судьбе графа Милорадовича. Храбрый, блестящий, лихой, пышный, беззаботный, благородный, десять раз выкупленный Александром из долгов, волокита, мот, болтун, любезнейший в мире человек, идол солдат, управлявший несколько лет Петербургом, не зная ни одного закона, — граф Милорадович был убит в первый день воцарения Николая.
Этому прозаическому человеку не нужно было таких людей, как Милорадович: они неловки, неудобны, слишком надеются на себя, — они, правда, готовы лить свою кровь, сидеть на поле брани, но — они иногда возражают, шумят, громко хохочут, пьют много, дурно стоят во фрунте, — Николаю нужны люди, которые, входя к нему ежедневно два-три раза в продолжение двадцати лет, каждый раз бледнеют, как Бенкендорф. Ему нужны агенты — а не помощники, исполнители — а не советники. Он никогда не мог придумать, что сделать из умнейшего всех русских генералов, из Ермолова, — он его оставил доживать век в Москве.
Николай — это Павел, вылеченный от безумия, но не поумневший, Павел без добрых порывов и без бешеных поступков. У отца была белая горячка самовластья, delirium tyrannorum, у сына она перешла в хроническую fièvre lente. Павел душил из всех сил и в четыре года свернул шею — не России, а себе, Николай затягивает двадцать шестой год понемногу петлю России — с немецкой выдержкой и аккуратностию.
Живую связь между Павлом и Николаем составляло худое, желтое, иссохнувшее, гнусное привидение, существо с ядом и желчью в жилах, неусыпное, во все мешающееся, вечно злое, мертвящее,-- существо, заставившее русский народ проклинать Александра, лучшего из ряда царей после Петра, — существо, заклейменное стихами Пушкина "Холоп венчанного солдата". Николай его терпеть не мог — он чувствовал в нем соперника. Двух Аракчеевых было много для России.
При Николае характер генералов 1812 г. изменяется, школа Аракчеева растет, школа писарей и аудиторов, дельцов и флигельманов, школа людей бездарных, но — точных, людей бездушных — но с ненасытным честолюбием, людей посредственных — но способных доносить, пытать, засекать, людей, знающих все уловки, все законы, ворующих систематически, грабящих по правилам политической экономии. Несколько потерянных стариков являются там-сям в Государственном совете; чуждые, отсталые, они стараются догнать холодных злодеев и боятся признаться, что у них есть сердце; двум-трем удалось переродиться.
*
Террор после 14-го декабря не мог разом пришибить все эти молодые силы, все эти свежие ростки. Надобно было воспитать поколение шпионов и наушников, развратить до корня чиновничество и прочно устроить корпус жандармов, чтоб достигнуть до той степени совершенства и виртуозности, до которой дошло русское правительство теперь.
Да, износил, истер, передушил всех этих людей, хранивших веру в близкую будущность Руси, жернов николаевской мельницы, — целую Польшу смолол, — а сам все еще мелет.

---

полезное от 16.06.2015

это лето - лето снятия оков школы и долгожданного теплого ночного ветра в лицо, поэтому не хотелось бы растрачивать его попусту.
я буду записывать, что полезного для себя и окружающей среды я делаю каждый летний день.

-закончила читать "код да винчи" дена брауна
-прочитала 27-страничный фанфик на английском, выписала пару десятков слов оттуда
-сходили с лойсо в хорошую кафешку, коих не очень много в нашем городе. весьма неплохое пристанище, где выясняется, что знать языки полезно.
-на главной цивильной улице послушали славных гитаристов
-76 баллов по матике!

---

Семейное

Дед, отец и я собираемся вместе за столом. Это хорошо и по-семейному. Все эти рассказы - коридоры в середину 20-го века. Крымские, рижские и армянские истории. Рассказы детдомовцев, строителей-пленных немцев. Там, где прошлый город заканчивался в нынешнем центре. По-моему, это прекрасно.
Естественно, они иногда перемежаются с не особо информативными дискуссиями об Украине, но, в конечном счете, это не важно. Не это важно

Снова идут на войну Петербург и Стамбул.

Эта песня очень запала. Такая прекрасная и яростная

@музыка: Ногу Свело - Идем на Восток

@настроение: Алва в Кагете

---

Темные моменты случаются

Зима уныла, особенно в конце.
Нескончаемая череда олимпиад, которые наконец-таки завершились. "Ура", - с победой думаешь ты - "наконец-то жизнь начнет налаживаться, все пойдет хорошо". А ведь и вправду все более-менее улучшается. Перепрыгиваешь ступеньку на немецких курсах, берешь неплохие места, ораторские навыки тоже растут, позиции идей и принципов сбоя не дают.
Общие семейные неурядицы тоже разрешаются. Дома тебя ждут, ты ценишь это. Осознаешь, что если бы люди больше ценили родителей, мир был бы чуточку лучше.
Мудрость окружает тебя, держит в мягких лапках времени, создавая твою зону комфорта.

Возвращение в школу после олимпоэпопеи ломает твой комфорт на много маленьких кусочков . Неприятно. Уже мечтаешь о токсикологии, которая должна в скором времени прибыть. Ставишь гипотезу, от чего они умрут быстрее: от хрома или от серной кислоты, которая должна этот самый хром окислить.

Зато на этом фоне хорошо получается концентрироваться на учебе, стойко держать крепость убеждений, артиллерийски отвечать на откровенно даунские шутки. Сплетни, зависть, плохое отношение, которого ты не заслужил, лицемерие - все водопадом окатывает за один день.

А ты весь в белом сине-черном и прекрасно великодушен, язвительно великодушен.

Старался не вешать ярлыки. К каждому с душой. С пониманием. А все очень плохо. Вы исчерпали мой запас добра. Знакомьтесь, это недобрая Рита. Холодная. Страшная.
Как ветер.
Буду дуть, куда хочу.

@настроение: алвастайл

---

Вроде норм, а вроде и тлен.

Итак. Наваливается комком снега чрезмерно много дел, ты катишься вместе с ним с горы, иногда тормозя, а иногда и забывая, какая куча снега за тобой. Кратенько о моем положении. Или еще короче: затрахался. Я так устал, что разум не может сосредоточиться на едином деле, а разбегается сотней маленьких комаров. Языковой сумбур, бессчетное множество проектов естественнонаучного направления, банки, беготня по копиркам. Один вопрос: под этим и подразумевается интересная наполненная жизнь? Wircklich? Тогда мне не хватает некоторой обыденности и спокойствия происходящего.
Даю себе совет: нужно влиться в поток дел и снова надеть железную маску, за которую Жена меня уважает.
С последней, я, кстати, помирился, попутно дав себе обещание, что не буду серьезно проявлять негодующие и страдающие эмоции. Правда, пусть все идет своим чередом.
Девиз месяца: что не убивает вас, делает вас черствее и агрессивнее

---

О приятном

Конец января обычно знаменовал некоторое расслабление, но не после перехода на химбио. Теперь - это дедлайны по проекту, зародыш эксперимента с эфирами и немецкий. Больше немецкого. Нет, определенно ему нужно уделять больше времени, как и моим чертогам разума. Честно сказать, вкладывать душу в проект по озерам не хочется.
Вчера вечером я надел пуховую корону своей младшей сестры и танцевал под Donde Estas,Yolanda и Stayin Alive.Маме понравилось. Ей нравится, когда я упарываюсь и строю великолепные рожи.
Мне тоже.